Финансирование российских больниц с 1990-х годов шло по  двум основным каналам: фонд Обязательного медицинского страхования (ОМС) и государственный бюджет[1]. ОМС образовывался за счет отчисления определенного процента от зарплаты сотрудников работодателем, сейчас это – 5,1%. Фонд ОМС как элемент страховой медицины должен был стимулировать больницы к повышению эффективности  их работы. В частности, оплачивая полученные пациентами услуги и по определенным тарифам,  деньги должны были получать те учреждения, где имеется хорошее качество услуг и куда, соответственно, обращаются пациенты-клиенты ОМС. Кроме того, установление определенных тарифов должно было стимулировать больницы к повышению операционной эффективности.
Однако ввиду того, что тарифы ОМС были крайне низки и не покрывали расходы, то основная часть денег все равно шла врачам из бюджета. Базовый закон об ОМС приняли в 2010 году, но сокращать бюджетное финансирование больницам всерьез начали в 2013 году, включив оплату расходов медучреждений в страховые тарифы. Тут и начались проблемы; тарифы ОМС сильно занижены, и, соответственно, больницы стали испытывать проблемы с финансированием. Как показывает анализ РБК существующих тарифов по оплате ОМС и рыночных цен в Москве, разрыв составляет от 2 до 25 раз (см. рис. 1).
В свою очередь, Правительство РФ не решалось повышать тарифы из-за роста налоговой нагрузки на бизнес. Кроме того, 7 мая 2012 года в день инаугурации на третий срок президент РФ В. Путин подписал знаменитые «майские указы»: по ним зарплаты врачам к 2018 году следовало довести до уровня 200% от среднего заработка по региону, т.е. увеличить в разы. Тогда власти большинства российских регионов пошли по непопулярному пути: начали сокращать количество клиник и койко-мест. В итоге, к примеру, только в Москве за 2014 год, по данным РБК, было сокращено 9,5 тыс. врачей, или 12,8%. В 2015-2017 гг. ожидается сокращение еще 14,5 тыс. врачей для доведения показателя их количества на 10 тыс. населения в 40,9. Также стоят цели по радикальному сокращению количества койко-дней на одного больного – от трех недель до полутора.
Дальнейшее развитие данной системы российские чиновники видят в усовершенствовании методики расчета тарифов ОМС по оплате услуг провайдеров медицинских услуг. В частности, перейти к расчету страховых тарифов не по стандартам лечения (режим терапии пациента), как этого требует закон об ОМС, а по укрупненным клинико статистическим группам (КСГ). С этой целью, сообщает пресс-служба Минздрава, в министерстве «проводится работа по созданию клинических протоколов» для эффективного современного лечения.
В целом, как отмечают эксперты, данная ситуация хороша для частной медицины – падение качества оказания услуг в государственном секторе обеспечивает приток клиентов и, с другой стороны, – приток квалифицированных врачей. Как отмечает директор центра социальной экономики Давид Мелик-Гусейнов, «инфраструктура бесплатной помощи по ОМС, по нашим оценкам, сократится на 30%, что подстегнет рост обращений в частные медицинские центры на те же 30%. Для населения это плохо, но для частных клиник наступает золотая пора – можно заработать хорошие деньги, особо не напрягаясь. Спрос будет превышать предложение». 
Рассматривая сквозь российский опыт ситуацию в нашей стране, можно отметить, что она находится в более лучшем состоянии, если взять во внимание внедрение «подушевого финансирования», оплату по клинико-диагностическим группам, развитие государственно-частного партнерства и т.д. Вместе с тем, очевидно, что ожидаемый перенос акцентов на развитие страховой медицины требует тщательнейшей и всесторонней проработки, чтобы избежать негативные  стороны российского опыта.